Пятница. Стоя у главного железнодорожного вокзала Праги рядом с бронзовой статуей Томаса Вудро Вильсона, я раздеваюсь до нижнего белья. За несколько минут до этого я встретила Клару из туристической организации Pragulic. Она принесла одежду, которую я буду носить на протяжении следующих 24 часов. Сегодня я в роли бездомной.
Помимо одежды, Клара дала мне мобильный телефон с номерами экстренной службы, полиции, моего гида и сотрудников Pragulic, а также конверт с 20 кронами. «Вы можете воспользоваться ими, чтобы переодеться в вокзальном туалете, — сказала она. — Или вы можете сэкономить и переодеться прямо здесь».
Я осматриваюсь по сторонам, делаю глубокий вдох, снимаю с себя куртку, шерстяной джемпер, леггинсы и кроссовки. «Вы, смотрю, подготовились», — говорит Клара, увидев мои кальсоны. Я натягиваю футболку, рубашку, мешковатую куртку и затягиваю ремень брюк, которые мне велики. Они больше на четыре размера и покрыты пятнами. Пока я переодеваюсь, несколько человек останавливаются спросить, можно ли забрать оставшиеся вещи. Услышав резкий отказ Клары, они отходят в сторону к скамейкам, рядом с которыми стоят еще несколько бездомных. На улице 7 градусов тепла и солнечно, но мне посоветовали взять запасной свитер, так как неизвестно, где я буду ночевать. Перчатки и шапку я кладу в карманы своей безразмерной куртки. Все свои личные вещи, включая кошелек, отдаю Кларе, а паспорт прячу в бюстгальтер.
Роберту Похопу не терпится начать. В течение следующих 24 часов он будет возить меня на бесчисленных трамваях и поездах по своим любимым злачным местам и даже привезет меня на городские окраины, чтобы показать, как выглядит жизнь бездомного человека, или его собственная. «Ты от меня чему-нибудь научишься, а я от тебя», — говорит он. Мы машем на прощание Кларе и идем по вымощенным брусчаткой улицам к центру города.
Проект Pragulic был создан в 2012 году Терезой Юречковой и двумя аспирантами факультета гуманитарных исследований Карлова университета. Идея заключалась в том, чтобы предоставить бездомным работу и помочь другим понять, каково это — жить на улице. «Мы хотим, чтобы люди брали экскурсию и начинали что-то делать, — позже сказала мне Юречкова. Например, что? — Проявлять участие».
В организации всего восемь гидов, большинство из них проводят двухчасовые экскурсии, рассказывая о местных порядках и делясь историями из своего личного опыта. Один гид, которого зовут Вацлав, водит людей на мост, где живет он сам вместе с еще несколькими бродягами. Вацлав стал так известен, что клиенты теперь оставляют ему подарки.
Подобные проекты также появились в Берлине, Копенгагене, Афинах, Вене и Эдинбурге. В Лондоне туристическая организация Unseen проводит двухчасовые тематические туры вроде рок-н-ролл экскурсии по Камдену (район города — прим. ред.), которую ведет бывший бездомный, который когда-то был музыкальным менеджером. В Лос-Анджелесе члены христианских молодежных движений могут заплатить 75 долларов, чтобы провести день и ночь в миссионерском центре в Скид Роу (знаменитый неблагополучный район города — прим. ред.).
В некоторых городах бездомность пытаются запретить на законодательном уровне. В Великобритании опасаются, что сокращение пособий усугубит жилищный кризис. В прошлом году власти Сан-Франциско разогнали палаточный лагерь под эстакадой городского шоссе, в котором жили бездомные, а бывший член окружного совета Дэвид Кампос присоединился к властям Портленда, Сиэтла и Лос-Анджелеса, объявив чрезвычайное положение в сфере жилья. Двумя годами ранее мэр Гонолулу Кирк Колдуэлл выступил с таким лозунгом: «Пора объявить войну бездомности. Мы не можем позволить бездомности разрушить нашу экономику и наш город». Туристы, по словам мэра, не хотят, чтобы попрошайки разрушали их представление о райском уголке. Вероятно, Колдуэлл не знает, что в некоторых городах туристов специально водят по неприглядным местам.
Но, как и в случае с турами по фавелам в Рио-де-Жанейро и трущобам индийских городов, так и с экскурсиями, которые проводят бездомные, в конечном счете возникает вопрос о том, что они приносят, — вред или пользу? Когда туризм превращается в вуайеризм? И не усугубляют ли подобные экскурсии те проблемы, из-за которых человек изначально лишился крыши над головой?
«Бывают разные типы бездомных, — говорит мне Роберт, — Не все спят на улицах или в ночлежках. Некоторые пользуются каучсерфингом и живут хостелах». Роберт спит в квартире своего покойного отца, но к июню дом продадут, и ему придется съехать. Куда, он пока не знает.
Бездомность, согласно мнению британской благотворительной организации Crisis, это не только отсутствие крова над головой, но также и утрата своих корней и идентичности. Женщины часто становятся бездомными из-за проблем с психическим здоровьем или из-за необходимости бежать от домашнего насилия. Мужчины могут оказаться на улице после потери работы, разрыва отношений, освобождения из тюрьмы или в результате злоупотребления наркотиками или алкоголем. В городе они сталкиваются с рядом проблем: им нужно постоянно думать о том, как оставаться в тепле и соблюдать гигиену, где найти место для ночлега, как заработать и при всем этом быть в безопасности. Даже без подобных трудностей я вскоре замечаю, как быстро начинаешь чувствовать себя не таким, как другие. По крайней мере, так было со мной. Я чувствую себя не столько смущенной, сколько невидимой и находящейся в полной власти города.
У Роберта круглое лицо, седая борода и почти невозмутимая улыбка. Ему можно дать лет 60, но на самом деле ему 48. На нем вся одежда, что у него есть: брюки с карманами и флисовая куртка с логотипом чешской Армии спасения (он иногда работает на организацию и является давним прихожанином). Когда он снимает свою шапку, я вижу, что его засаленные волосы прилипли к голове. Заметив мой резкий взгляд, он смущенно поправляет прическу.
Мы едем на трамваях, которые пересекают всю Прагу. Я понятия не имею, куда мы направляемся, но Роберт знает дорогу. Ежегодно он платит около 3650 крон за проездные билеты. Может быть, в постоянном движении и ощущении того, что есть конечная цель, есть что-то, благодаря чему такие поездки приносят чувство удовлетворения.
К пяти вечера начинает темнеть. Мы выходим на почти пустынную платформу и садимся в поезд, который по размерам не намного больше микроавтобуса. Я учусь быть начеку и высматривать бесплатные туалеты. В вагоне есть один. Мы остаемся стоять в проходе, который огражден от основной пассажирской зоны. Поезд двигается в противоположном направлении от центра города.
Роберт дружелюбен и добр, но рассказ его сбивчив, и за его мыслью тяжело следить. Он перепрыгивает с темы на тему, иногда — чтобы избегать личных вопросов, а иногда из-за своей рассеянности, о которой было написано на сайте Pragulic. Мне непонятно, куда мы направляемся и зачем.
Он звонит Юречковой, чтобы отчитаться, и передает мне трубку своего мобильного. Я говорю, что мы выезжаем из города. Она просит, чтобы я не беспокоилась: «Роберт может быть загадочным». Через 20 минут, когда мы выходим из вагона поезда, на улице уже совсем темно.
Он ведет меня по застроенной особняками улице, мы заворачиваем за угол к темному переулку с единственным домом в конце. Незнакомец в проулке с баскетбольным мячом в руках провожает нас взглядом. Мы уходим с улицы в сторону лесонасаждения, и я вижу очертания какой-то башни на пустыре.
Как только я думаю о том, что нам было бы лучше вернуться на дорогу, Роберт сворачивает. Вскоре мы оказываемся на освещенной улице пригородного района. Я пугаюсь от проносящегося мимо меня бегуна. «Не бойся, я понимаю что ты здесь одна, но не переживай, я не буду тебя убивать», — говорит Роберт. После чего он как ни в чем не бывало говорит, что ему не нужно много денег для жизни, но если бы они у него были, он бы открыл свой собственный бизнес.
Спустя много времени после наступления темноты мы все еще блуждаем, и я начинаю расспрашивать Роберта о том, где мы будем спать. Он не любит приюты, по его словам, в них ужасная вонь. Поезда ходят до полуночи, а трамваи — до 4 утра. Поездка из одного конца линии в другой занимает 45 минут, и он предлагает поспать во время одной из них. «Я весь к вашим услугам, —говорит он, — моя задача провести 24-часовую экскурсию, поэтому я планирую не спать всю ночь».
Но мне хочется увидеть, где ночуют другие бездомные. Он неохотно ведет меня в район №7. Названия районов в Праге звучат так, словно они вдохновили создателей «Голодных игр». Впереди медленно идет пожилая женщина с костылем, а позади нас шаркает потрепанный мужчина.
Пройдя квартал, мы натыкаемся на группу людей, которые ждут открытия дверей Армии спасения в 10 вечера. «Если бы на улице было 16 градусов, то здесь была бы сотня человек», —говорит Роберт. Он говорит о чем-то со словачкой, которая продолжает беседовать уже сама с собой, когда мы отходим. Другой парень, которому немного за 30, спрашивает Роберта о том, кто я. Его два указательных пальца обмотаны бинтами из-за того, что в холодную зимнюю ночь его выгнали курить на улицу. Он смотрит на меня и улыбается: «Тебе даже одежду дали, как у бездомных».
Одна молодая девушка в лайкровых лосинах и пуховике курит вместе с двумя парнями. Она проходит к началу очереди, чтобы стать ближе ко входу. В 10 часов дверь чуть-чуть приоткрывается, ее и еще нескольких человек впускают первыми. Каждые пару минут впускают новую группу людей. В конце концов мы заходим внутрь.
Приют напоминает столовую. Отбой в 11, поэтому все пытаются быстро организовать себе постель. Одна женщина кладет одеяло на пол у стены между двумя столами и баррикадирует свой импровизированный матрас стульями, затем ставит телефон заряжаться. Другие тоже пытаются найти себе место вдоль стены, кто-то ложится под стол. Люди поочередно подогревают еду в единственной микроволновке и греют чайник, чтобы заварить растворимый кофе.
Молодая девушка в ярких колготках несет еду от микроволновки к своему столику. Внезапно она разворачивается и кричит на пожилого мужчину, бьет его по лицу и рассекает ему веко, из которого начинает течь кровь.
Никто не вмешивается. Их разнимает работник ночлежки, он отводит женщину в вестибюль, где она, кажется, пытается оправдать свой поступок. Через минуту к ним подходит раненый мужчина, и женщина резко бьет его кулаком. Он падает на пол. Когда он поднимается, видно, что у него из носа течет кровь.
Сотрудник приюта сохраняет спокойствие, но женщина становится все более раздраженной. Час назад она спокойно и тихо ждала, чтобы попасть внутрь одной из первых, а сейчас ее выгоняют. Она плачет, возможно, из-за того, что потеряла место ночлега, но внутри у нее явно кипит злость. Она продолжает спорить с работником, пока тот ведет ее к выходу. В конце концов голос женщины стихает вдали.
Прежде чем мы пришли сюда, Роберт сказал: «Есть два варианта — переночевать в помещении или на улице, на улице есть шанс нарваться на неприятности». Очевидно, нарваться на неприятности можно было и в помещении, но я настаиваю на том, чтобы мы остались здесь, где было тепло и сухо, а запах был не таким ужасным, как описывал Роберт. Было ли здесь безопаснее? Понятия не имею.
Мне не удается уговорить его остаться в приюте. Он отходит, чтобы поговорить с сотрудником ночлежки, и тот предлагает мне провести ночь в общей спальне в подвале. Даже в ночлежке есть разделение на имущих и неимущих. Роберт говорит, что придет за мной утром. Это единственный раз, когда я вижу его расстроенным.
Утром при встрече я рассказала ему, как работники Армии спасения выпроводили меня на улицу в семь утра. «Вот тебе и приют, — говорит он, — Сначала с тобой обходятся вежливо, а потом выгоняют».
Может ли день, проведенный на улице, изменить ваше отношение к бездомным? Конечно же, может. Может ли такое полное погружение или двухчасовая экскурсия повлиять не только на вашу жизнь, но и на жизнь других, остается вопросом.
Приюты предоставляют нуждающимся ночлег, а туристическая благотворительная организация платит бездомным небольшие деньги, которые им больше неоткуда взять. Возможно, было бы наглостью требовать от них делать еще что-то помимо того, что они уже делают.
«Если бы мы думали, что это может навредить гиду, мы бы этим не занимались», — говорит Юречкова. В последнее время Pragulic стали обучать и других людей, включая секс-работниц. Потенциальные гиды встречаются с психологом и проходят трехдневное обучение. После чего они должны практиковать свои навыки работы гидом. Около 50% выбывают из-за проблем с психическим здоровьем или потому, что они просто к этому не готовы. Pragulic планирует вести дальнейшую информационно-просветительскую работу и попросить такие компании, как Google, помочь им в других проектах, отчасти потому, что им не хватает государственного финансирования.
Критики, однако, считают, что проведение экскурсий не намного лучше попрошайничества. Джон Смолшоу, бывший наркозависимый, попробовал себя в роли гида. По его словам, это только усугубляет те проблемы, что привели человека к бездомности. «Задумка была в том, чтобы помочь людям стать на ноги, но для большинства работа гидом — это костыли, — говорит он. — Я видел, как один гид понятия не имел, о чем он говорит, и сильно торопился. Тогда я понял, что он хочет поскорее закончить экскурсию, чтобы купить себе дозу».
Смолшоу не имеет ничего против самих туров, хотя, по его словам, мало кто из тех людей, для кого он был гидом, проявляли заинтересованность проблемой бездомности. Тем не менее он считает, что это могло бы приносить обществу пользу, если бы как-то регулировалось. «Люди не меняют свою жизнь, потому что у них появляются деньги».
Во многих отношениях Роберт представляет собой пример того, какие преимущества приносит подобный вид туризма. Он не наркоман и не алкоголик. С какими бы трудностями Роберт ни сталкивался, он охотно с ними справляется. «У меня две руки, и я готов работать», — говорит он.
В качестве экскурсовода он зарабатывает 22 тысяч крон в год. Из 2300 крон (более 5 тысяч рублей — прим. ред.), которые я заплачу Pragulic, ему достанется около половины. «Я бездомный, но все не так уж плохо, — говорит он. — Я зарабатываю, но не так много, чтобы позволить себе жилье». Он один из меньшинства. В Великобритании, например, только 12% бездомных работают неполный рабочий день и всего 2% имеют полную занятость. Большинство бездомных остаются без работы более трех лет. Роберт не получает поддержки от правительства и с наступлением июня вполне может оказаться на улице.
Одна из самых его больших проблем — это не алкоголь, наркотики или какое-то психическое заболевание. Это одиночество. Он обещает провести мне тур по Словакии в следующий раз, когда я приеду, и говорит: «Я счастлив, что ты здесь, потому что так я не один». За несколько часов до нашего расставания я спрашиваю, чувствует ли он себя одиноким. Он отвечает: «Вы не захотели бы делить подобное положение ни с кем».
Крейл Гиллис
