В различных теориях заговора существует немало данных о том, как популярная музыка зомбирует человечество через средства массовой информации. Также, думаю, для всех нас очевидно, какие значительные роли для сознания человека отведены медитации, военным маршам, псалмам и прочему. Однако мало кто задумывается об их истинном происхождении и прочном сохранении в массовом сознании. Ведь чтобы что-то было исторически подхвачено с такой силой, оно должно быть эффективным и убедительным, должно расходиться по человечеству как нечто по-настоящему потребное.
В китайской мудрости, если верно ее трактовать, есть немало истины, ведь историю эстетики и смены фундаментальных творческих эпох можно назвать коллективной сублимацией. Вспомним раннее Средневековье и Ренессанс с их поклонением детским ангельским голосам, расцветом христианской эстетики и красотой величавого богослужения. Полагаю, человечество всегда будет находить это красивым. Со времен Крестовых походов сохранилось много известных военных баллад и маршей, и эта традиция в андеграунде и в разных направлениях продолжается до сих пор. Что, разумеется, лишь подтверждает коллективную ностальгию по определенным историческим впечатлениям и эстетическим чувствам, которые современная социальная жизнь уже не может нам предоставить (и слава богу). Отсюда, полагаю, тяготение к неформальным направлениям в искусстве (антиподу «поп-культуры»).
На мой взгляд, мнения вроде китайской народной мудрости, что предлагают оценивать состояние государства по музыкальной культуре, трактуются не совсем верно. Якобы XX век со своим дионисийским декадансом (и сатанизмом) стал виновником разврата в XXI веке. Ценность красоты и искусства дала заднюю, наша эпоха — олицетворение культурного кризиса. Некоторые по-прежнему неверно трактуют фрейдистские и юнговские теории, рассматривая нотки сатанинской идеологии в культуре джаза, а затем и рок-н-ролла, называя их виновниками развития многих деструктивных субкультур и пропагандистами культа смерти. Но ведь достаточно задуматься о том, каким образом фри-джаз, к примеру, освещает проблему свободы личности и самовыражения через импровизированные формы хаоса. Никто не думает об истинном происхождении вещей. Никто не готов вспомнить историю и понять, откуда у темнокожих музыкантов возникла потребность создать музыку, культивирующую свободу, индивидуальность, материализм и гедонизм.
На мой взгляд, следовало бы рассматривать китайскую теорию наоборот, от противного. Музыка, в особенности продукты современной культуры, не является следствием так называемого культурного кризиса или разоблачением плохих дел в мире, где якобы случился крах эстетизма и красота утратила свою ценность. Музыка, как любая иная форма творчества, как уже было сказано, является следствием коллективной сублимации, выражением того, что было вытеснено из сознания, будучи неудобоваримым. Музыка действительно лучше всего выражает порядок, настроение в государстве, так как это есть символ массовых потребностей, сформированная картина общего психического состояния того или иного человеческого коллектива. Актуальная ситуация, что читается в современной субкультуре, может быть как результатом всего накопленного исторического опыта, так и пережитком каких-то общечеловеческих потребностей. Деструктивная музыка, расщепляющая законы гармонии и прежние каноны, свидетельствует о том, как личность вступила в борьбу с собственным расщеплением и пытается его вытащить на поверхность. Все музыкальные явления новейшей эпохи, включая проявления как поп-музыки, так и андеграунда (ведь ярлыки весьма условны), вовсе не указывают на кризис культуры или на то, что искусство утратило ценность. Они указывают на то, что данные абсолютно новые формы искусства для современного состояния человеческой психики будут наиболее приемлемы. Таким образом, мы действительно через созидание пытаемся обратить внимание на «крики души», на невидимые проблемы, реакции на ситуацию в мире или на ту боль, что перенесло человечество. В данном случае новые виды творчества и появление субкультур можно сравнить с результатами гадания на Таро, где любой ответ на любой вопрос даешь себе ты сам, вытаскивая его из глубин психики. Ведь все, что мы отправляем от себя в мир, есть отражение нас самих. Любой процесс созидания, исходящий из глубин, будет новой формой красоты, а также очередным открытием для человечества, поскольку функционирующим ресурсом в данном случае является наименее изученная область психики человека — подсознание.
Музыкальная культура насаждается нам при помощи средств массовой информации и моды, но это вовсе не значит, что «гадать» на популярной музыке нельзя. Можно очень многое понять о массовых настроениях и эмоциональном голоде, если посмотреть, что действительно нравится большинству людей. Ко всему прочему, звук — наиболее заразительная, навязчивая форма внедрения. Можно закрыть глаза или отвести взгляд, игнорируя зрительное окружение, но, закрыв уши, «сбежать» не получится. Именно поэтому я считаю, что в наше время музыка — это самый лучший способ вести диалог с подсознанием. Внимательнее обращаясь к своим музыкальным потребностям, можно проводить самостоятельный психоанализ, распознавая в них потребности ментальные. Долгое время я вынашивала в себе идею вести дневник музыкальных потребностей, описывая, как меняется эмоциональность, подтекст, характер желаемой мною музыки. С какой частотой происходят эти изменения, что я черпаю из них, и почему это происходит. Данные свойства мы позаимствовали еще у своих древних предков, нарастив цивилизационные качества, такие как культурные, эстетические и прочие интеллектуальные чувства.
Интонационный слух является природным свойством, не зависящим от опыта и возраста слушателя. Для первобытного человеческого мозга существуют лишь простейшие единицы: отдельные звуки, интервалы и аккорды, — а реакция на них более похожа на рефлексию, а не на эстетические переживания. Первые эмоциональные заурядные реакции взялись из звуков природного происхождения, как и в случае с цветом. Человек ориентировался на ощущения примитивного характера, такие как «нравится — не нравится», «раздражает», «опасно» и прочие. Низкочастотные фоновые звуки также, подобно гипнозу, могут вызывать бессознательную реакцию, тревогу, напряжение, беспокойство. Данные приемы мы постоянно встречаем в киноозвучке и в других широко распространенных явлениях, таких как мультфильмы, популярная музыка, и так далее. На это отчасти и опираются сторонники теории заговора. С развитием современности ориентировочные рефлексы способны меняться, но базовые, формирующие коллективное бессознательное, сидят еще глубже, и они неизменны.
Активизация музыкального архетипа требует внешнего стимула. К основным известным музыкальным архетипам при желании можно отнести перечисленные выше, среди которых те же средневековые псалмы. Их происхождение, как происхождение любой сублимации, — отклик на сильно тревожные внешние стимулы, активизирующие определенные архетипы. Отсюда такой резкий переворот в музыкальной культуре XX века, возникший в результате переживания двух мировых войн. Речь, в первую очередь, о джазе (самый конец XIX века, сопроводитель Первой мировой войны) и рок-н-ролле, которые повлекли за собой переизобретение понимания музыки в целом. Можно сказать, это было цунами для мировой культуры, виток, подорвавший фундамент прежнего восприятия. Надо уточнить, что в данном контексте мои слова лишены эстетического восхищения — я лишь пытаюсь обратить внимание на абсолютную уникальность, беспрецедентность нового мышления, возникшего у людей после войны. Коллективное бессознательное, помимо аспектов внешних сильных стимулов, имеет национальный (расовый) аспект, континентальный, временной и великое множество других. Несмотря на то, что военная периодизация затрагивает целое поколение человечества неразрывно и абсолютно, каждый (на то оно и «коллективное» бессознательное) рефлексирует на внешние обстоятельства, каждая группа людей, по-разному относящаяся к внешним стимулам, по-разному активизирует свой архетип. Советую отдельно ознакомиться с такими явлениями, как берлинская протестная панк-культура, возникновение индустриальной культуры в Англии, — в чем их сходства и различия. Изучая подобный реактивный радикализм, возникающий одновременно у масс людей из самых глубин психики, мы наблюдаем созидательную функцию человечества в совершенно новом ключе, о чем я и пыталась сказать выше.
И музыка, и изобразительное искусство могут служить путями к бессознательному, если человек развил в себе восприимчивость к ним. Без всякого преувеличения: музыка и произведения искусства в большинстве случаев включают бессознательные элементы. Говоря о высоких, эстетических чувствах, было установлено, что эмоциональный отклик на музыку был обозначен термином «соинтонирование» — бессознательное подпевание звучащей музыке.
